Эта статья является ответом на дискуссии вокруг темы ?искоренение бедности как средство предотвращения конфликтов?. Задавая себе вопрос, действительно ли искоренение бедности обеспечивает предотвращение конфликтов, мы анализируем степень сложности этого процесса и его взаимосвязь с другими аспектами современной жизни. Пытаться решить задачу предотвращения конфликтов за счет одного только снижения уровня бедности значит несколько недооценивать комплексный характер проблемы. Изучение опыта послевоенной Шри-Ланки показывает, что обычного аналитического инструментария недостаточно для исследования такого явления, как симбиоз бедности и конфликта. В конечном итоге бедность — лишь один из множества факторов, приводящих к возникновению конфликта. С другой стороны, и сама бедность представляет собой многомерный феномен. Ведь и конфликт усугубляет бедность, воздействуя на самые разные рычаги: замедляется экономический рост, сокращается объем инвестиций, нарушается механизм предоставления услуг. Можно привести бесчисленное множество примеров, почерпнутых из личного опыта самых разных людей, понесших материальные потери различной тяжести во время войны. В этой статье мы постараемся выйти за пределы бинарного алгоритма и показать, что взаимосвязь между конфликтом и бедностью остается актуальной даже после окончания вооруженного противостояния, а также продемонстрировать, что структурное неравенство затрудняет как предотвращение конфликтов, так и снижение уровня бедности. Наша позиция заключается в том, что при предотвращении конфликтов необходимо руководствоваться междисциплинарным, комплексным подходом, направленным на преодоление этого структурного неравенства.
Соблазну надежд, внушаемых экономическим развитием, зачастую противостоять очень трудно. По окончании гражданской войны в Шри-Ланке было восстановлено движение по автомагистрали А91, которая оставалась закрытой в течение нескольких лет. С.?Сиванантхан, высокопоставленный государственный чиновник, так прокомментировал это событие: ?Перед жителями Джаффны открылись ворота в рай? (Parameswaram, 2009). Сиванантхан имел в виду, что налаженное сообщение Севера с другими районами страны стимулирует развитие инфраструктуры, транспорта и торговли, не говоря уже о массе других экономических перспектив. В то время, представлявшееся временем неограниченных возможностей, множество предпринимателей, гуманитарных организаций, корпораций и государственных структур ринулись отстраивать ?лучше прежнего? самые разные объекты, разрушенные войной, рассчитывая на долгожданный рост уровня жизни и развитие экономики, насущно необходимые после трех десятилетий гражданской войны, и стремясь ориентировать население на перестройку и восстановление экономики. В тот момент правительство Шри-Ланки ставило знак равенства между экономическим развитием и снижением уровня бедности; по сути дела, словосочетание ?экономическое развитие? стало для него универсальной мантрой, обещавшей решение всех проблем.
Источником веры во всесильность экономического развития, особенно в контексте послевоенной экономики, стало укоренившееся в умах представление о том, что экономически стабильное и процветающее общество значительно лучше застраховано от возникновения конфликтной ситуации (USAID, 2006; Galster, 2015). Лозунг ?лучше прежнего? воспринимается как гарантия предотвращения конфликта, а именитые ученые утверждают, что нестабильность как результат хронической бедности и сопутствующего ей неравенства сама обнажает и поддерживает глубокие структурные деформации, открывающие путь насилию — особенно в обществах, находящихся в состоянии перманентного циклического конфликта (Chandler and Sisk, 2013, p. xx). В Докладе о мировом развитии за 2011 год ?Конфликты, безопасность и развитие?, а также в программном документе Департамента международного развития, озаглавленном ?Стратегия экономического развития: благосостояние, бедность и решение глобальных проблем? [Economic Development Strategy: prosperity, poverty and meeting global challenges], утверждается, что стагнация и экономическая отсталость на постконфликтном этапе могут с легкостью привести к возобновлению насилия (2017).
Инвестиции — как государственные, так и частные — в экономику Шри-Ланки оказали, если верить цифрам, благотворное действие. ?Экономика Шри-Ланки продемонстрировала устойчивый рост: соответствующий среднегодовой показатель в период с 2003 по 2012?год составил 6,4 процента? (Peiris, 2014). За период с 2009 по 2013?год среднегодовой прирост составил 6,7 процента, а средний уровень государственных инвестиций в инфраструктуру достиг 5,5 процента валового внутреннего продукта. Процентная доля бедных снизилась с 22,7 процента (2002?год) до 6,7 процента (2012?год). По результатам систематического диагностического исследования Всемирный банк объявил ситуацию в Шри-Ланке образцовой историей успеха (2016, p. 21), заявив, что страна вступила в долгосрочный период устойчивого экономического роста.
Однако на этом пути перед страной встала весьма непростая задача обеспечить инклюзивный характер дальнейшего роста — особенно применительно к той части населения, которая была непосредственно затронута вооруженным конфликтом и в результате оказалась лишенной доступа ко многим базовым благам. Кроме того, некоторые слои или группы населения испытывают сложности с обеспечением средств к существованию, что создает препятствия на пути экономического роста. Даже в сегодняшнем послевоенном контексте конфликт всё еще не исчерпан, хотя и не обязательно носит насильственный характер. На нынешнем этапе конфликт выражается в ограничении доступа к базовым благам: школам не хватает средств, больницы переполнены. Гражданская война оставила после себя много открытых ран, а нынешние шаги, направленные на примирение сторон, предпринимаются без оглядки на кастовое и классовое расслоение — издавна существовавшие реалии, обостряющие межобщинный конфликт. Активная милитаризация, имевшая место в течение первых послевоенных лет, тоже стала питательной средой для социальной несправедливости в самых разных ее проявлениях.
Имеются свидетельства, подтверждающие, что основной причиной внутренних столкновений на севере, востоке и юге Шри-Ланки были именно неравенство и изоляция. Согласно результатам соцопроса, проведенного Департаментом переписи населения и статистики и посвященного доходам и расходам домохозяйств Шри-Ланки за 2012—2013 годы, административные единицы, входящие в состав северных и восточных провинций и более всего затронутые конфликтом, одновременно с этим являются беднейшими регионами страны. Нерешенный характер проблем, ставших причиной конфликта, и отсутствие политической определенности привели к тому, что главным экономическим стимулом стали государственные инвестиции, а не прямые вложения частного и зарубежного капитала. Соответственно, уровень занятости стабильно высок в строительной отрасли и сфере обслуживания, а вот для избыточной рабочей силы в секторе сельского хозяйства перспективы занятости близки к нулю. Отсюда исключительно низкая продуктивность сельскохозяйственного производства и высокий уровень бедности среди тех, кто продолжает работать в этом секторе.
Картина послевоенного развития, сформированная на основе анализа реальных ситуаций, выглядит весьма неоднозначно. ?Увеличение разницы в доходах не обязательно означает, что бедные беднеют, а богатые богатеют. Скорее богатые богатеют более высокими темпами?. (Nanayakkara, 2016). Результаты исследования, проводившегося Центром анализа бедности в одной из деревень Северной провинции Шри-Ланки, позволяют утверждать, что структурные причины бедности имели и имеют место как до, так и после войны; соответственно, реальные экономические условия остаются практически неизменными (Jayasekara and Najab, 2016). У наиболее уязвимых групп населения, либо не располагающих ресурсами, либо ограниченных в доступе к ним, возможность изменить ситуацию практически отсутствует. Еще одно исследование, проведенное Центром, показало, что, хотя у вынужденных переселенцев после войны появилась возможность вернуться домой, заново отстраивать свои дома и налаживать послевоенную жизнь им пришлось на взятые в долг средства. Дело не в том, что расходы на строительство были непосильно высоки, — причина заключалась скорее в ограниченности средств к существованию, т.?е. денег на удовлетворение повседневных базовых потребностей семьи (Romeshun, Gunasekara, Munas, 2014).
Несмотря на активное инвестирование в инфраструктурный и строительный секторы Северной провинции, этот регион по-прежнему занимает одно из первых мест в стране по уровню бедности, поскольку возможности заработать на жизнь у жителей Севера по-прежнему весьма ограничены. Государственные субсидии, призванные снизить уровень бедности, зависят от типов производимых вложений. В докладе Центра отмечено, что 86 процентов опрошенных семей имели долги, обусловленные отсутствием финансовой грамотности и навыков управления финансами (там же, стр.?ix). Кроме того, подросло новое поколение, не получившее ни профессии, ни сколько-нибудь существенного образования, то есть не располагающее средствами, необходимыми для повышения потенциальной способности к заработку (там же). Следует отметить, что более продуктивным вложением в будущее нации было бы развитие образования: такие меры обладают долговременным действием (умноженный эффект) — ведь общеизвестно, что образование представляет собой первую ступеньку лестницы вертикальной мобильности. Напротив, в военные годы инвестиции в такие услуги, как образование и здравоохранение, были сильно урезаны, в результате чего целое поколение оказалось лишенным возможности вырваться из круга бедности. Исследование, проведенное Центром анализа бедности в 2015?году, выявило благотворный эффект от деятельности технического персонала и общественных организаторов, занятых помощью людям, получившим пособие на жилье: поддержка заключалась в консультировании по финансовым вопросам и рекомендациях по оптимальной организации строительства. Помощь оказывалась наиболее уязвимым семьям в формате постоянного сопровождения, что обеспечивало максимальную индивидуализацию оказываемых услуг. (Gunasekara, Najab, and Munas, 2015).
Горизонтальное неравенство также является препятствием для конкретных направлений развития, особенно когда речь идет о базовых благах. Недавнее исследование Центра, посвященное кастовой иерархии на севере и востоке Шри-Ланки, наглядно демонстрирует, что преобразовательская деятельность, осуществляемая без оглядки на глубоко укорененную в политической системе практику маргинализации, дискриминации и изоляции, с большой вероятностью лишь закрепляет существующую иерархическую структуру и способствует замалчиванию бедственного положения маргинализованных групп (Lall, 2016, p. 28). В первую очередь это применимо к системе школьного образования: дети бросают хорошие школы из-за издевательств и преследований со стороны сверстников, которые можно трактовать как кастовую дискриминацию. В том же исследовании была отмечена тенденция поставщиков различных услуг к дистанцированию от людей, принадлежащих, по их мнению, к менее уважаемым социальным слоям, в целях подчеркивания собственной принадлежности к ?среднему классу? (там же, стр. 23). И хотя такие маркеры развития, как базовые блага и школьное образование, теоретически имеют какое-то значение, что можно сказать о качестве услуг, если их реципиент воспринимается как индивид, стоящий заведомо ниже поставщика этих услуг? Такое отношение закрепляет неравенство в области доступа к услугам, что не может не снижать шансы отдельных групп населения на выход из круга бедности.
Культура предотвращения конфликтов подразумевает также внимание к психологическим аспектам при реализации лозунга ?лучше прежнего?. Из множества алгоритмов развития особым успехом всегда пользовалась схема стимулирования предпринимательской деятельности: при формировании бюджета на 2016?год правительство Шри-Ланки предложило выделить 500?млн. рупий на поддержку малого и среднего бизнеса. В университетские программы включаются курсы, обеспечивающие освоение технических навыков, необходимых для ведения бизнеса; множество проектов по поддержке предпринимательства реализуется под эгидой Национального управления по развитию предпринимательства и Агентства по информационно-коммуникационным технологиям, а также при содействии Ассоциации компаний — разработчиков программного обеспечения и поставщиков услуг. В марте 2017?года Управление по вопросам национального единства и примирения приступило к реализации проекта развития деревни на основе поддержки предпринимательства. Однако согласно данным исследований, общины, составляющие целевую аудиторию этого проекта, не готовы или не хотят заниматься предпринимательством (Mallet and Pain, 2017). Кто-то рассчитывает зарабатывать на жизнь по-другому, кто-то еще не оправился от потрясений военного времени. Априорная уверенность в том, что люди ухватятся за возможность заняться плодотворной деятельностью, явно не основана на реальной оценке их способностей и потребностей (Van Kooy и др., без даты). Кроме того, не следует забывать, что многие ниши на рынке могут быть уже заняты другими предпринимателями.
Какие выводы можно сделать из вышесказанного? Дорога в рай, возможно, и открыта, но испещрена рытвинами и ухабами. Нужно не только строить ?лучше прежнего?, но и обдумывать решительные меры борьбы с неравенством. Реальные ситуации, приведенные в этой статье, иллюстрируют самые разные аспекты неравенства, такие как доступ к общественным благам, социальное восприятие, образование, право голоса. При формировании культуры предотвращения конфликтов, возможно, имеет смысл пересмотреть подход к решению проблемы, сместив основной акцент на сокращение неравенства.
?
Авторы выражают глубокую признательность Карин Фернандо и Гайятри Локуге за помощь в написании и редактировании статьи.
?
Примечания
1. Магистраль, пересекающая Центральную провинцию страны и связывающая столицу Коломбо, расположенную в Западной провинции, с Северной провинцией.
?
Список литературы
Chandler, David, and Timothy D. Sisk, eds. (2013).The Routledge Handbook of International Statebuilding. Oxon, New York: Routledge.
Galster, Kirk (2015). Poverty and conflict: can economic development prevent conflict? Journal of Interdisciplinary Conflict Science, vol. 1, No. 1 (Fall), pp. 7-29. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте:
Gunasekara, Vagisha, Nadhiya Najab, and Mohamed Munas (2015). No Silver Bullet: an assessment of the effects of financial counselling on decision-making behaviour of housing beneficiaries in Jaffna and Kilinochchi. CEPA Study Series 9. Colombo: Centre for Poverty Analysis. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: .
Jayasekara, Prashanthi, and Nadhiya Najab (2016). Researching livelihoods and services affected by conflict. The political economy of violence: women’s economic relations in post-war Sri Lanka. Working paper, No. 50. London: Secure Livelihoods Research Consortium and the Centre for Poverty Analysis (CEPA). С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте:?.
Lall, Aftab (2016). Researching livelihoods and services affected by conflict. “Don’t tell them where we live” - Caste and access to education in Northern Sri Lanka. SLRC Working Paper, No. 49. London: Secure Livelihoods Research Consortium and the Centre for Poverty Analysis (CEPA). С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: .
Mallet, Richard, and Adam Pain (2017). Markets, conflict and recovery: findings from the Secure Livelihoods Research Consortium. Research report. London: Secure Livelihoods Research Consortium.
Nanayakkara, Wimal (2016). Can Sri Lanka eradicate poverty and reduce income inequality by 2030? The Institute of Policy Studies of Sri Lanka (IPS).?Talking Economics Blog. 3 June. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: .
Parameswaran, Navaratnam (2009). After 19 years the A9 road opens for public transport. Sunday Times (Sri Lanka), 20 December 2009. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: .
Peiris, Dilinika (2014). Sri Lanka: transforming into a middle income country. 16 April. Washington, D.C.: World Bank. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: worldbank.org/en/results/2014/04/16/sri-lanka-transforming-middle-income-country.
Romeshun, Kulasabanathan, Vagisha Gunasekara, and Mohamed Munas (2014). Life and Debt: Assessing indebtedness and socio-economic conditions of conflict affected housing beneficiaries in Jaffna, Kilinochchi and Mullaitivu Districts. Study Series No. 7. Colombo: Centre for Poverty Analysis. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте:
Sri Lanka, Ministry of Policy Planning Economic Affairs, Child Youth and Cultural Affairs, Department of Census and Statistics (2015). Household Income and Expenditure Survey-2012/13. Final report. Battaramulla.
United Kingdom, Department for International Development (2017). DFID’s Economic Development Strategy: prosperity, poverty and meeting global challenges. London. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: .
United States Agency for International Development (2006). Democracy and Governance: Sri Lanka Assessment. Washington D.C.: Management Systems International. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте:
Van Kooy, John и др. (не опубликовано), Micro and Small Enterprise Development Research Project: Phase 1 Report, Palmera Study.
Всемирный банк (2011 год). Доклад о мировом развитии за 2011 год ?Конфликты, безопасность и развитие?: Вашингтон, округ Колумбия. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте:
World Bank (2016). Sri Lanka—ending poverty and promoting shared prosperity: a systematic country diagnostic. Washington, D.C. С публикацией можно ознакомиться на веб-сайте: .
?
